Путешествие в Китай

В последнее десятилетие ни одна страна в мире не вызывает такого интереса, как Китай. Необъятное государство, имеющее еще более необъятное население (каждый пятый человек на земле - китаец; китайцы, конечно же, утверждают - каждый четвертый), совсем недавно отсталое государство третьего мира стремительно поднимается экономически. Феномен экономического роста бедной страны обращает на себя внимание всего мира независимо от симпатий или неприязни. Удивительная страна загадочной и мощной древней культуры, с многообразной природой, контрастней которой нет больше нигде, многонациональность, а значит и сложность взаимоотношений народов Китая - все это вместе вызывает необыкновенный интерес к государству, выбирающемуся из бедности.

В нашем обществе принято относиться с уважением к экономически и политически сильным государствам. Но когда мы собираемся в путешествие, мы смотрим, чем достопримечательна страна: как много в ней исторических и архитектурных памятников, как величественны ландшафты и насколько ярок и многообразен растительный и животный мир, как многолика страна и как самобытна в ней жизнь народов. Часто люди стремятся отдыхать в комфорте, который обеспечивают богатые страны, но тем, у кого горизонт представлений пошире, хочется посмотреть самые удивительные страны: Индию, Китай, Аравию, Бразилию, Канаду, Заир, Чад, Австралию ... и здесь уже не в счет, самые ли это политически влиятельные страны. Мы обращаем внимание лишь на пленительное обаяние своеобразия мира, которым дышит страна.

Китай по величине площади - третья страна в мире после России и Канады, и здесь, без сомнения, самые удивительные земные ландшафты. Все величественно: Великая китайская равнина, великие пустыни Такла-Макан и Гоби, великое плато Тибета, окаймленное Гималаями, Кунъ-Лунем, Каракорумом, бесконечные плоскогорья и поросшие лесами впадины. Все достойно восхищения. Но, конечно же, в Китае путешественников больше всего привлекают горы - самые великие горы земли.

Получить визу в Китай непросто. Визы оформляют через тур фирмы, организующие "челночную" торговлю. Но такая виза непригодна для путешествия, так как печать ставится не в паспорт, а на отдельный бланк с фамилиями на всю группу, поэтому турист привязан к руководителю тур группы. Во-вторых, в документе указано место назначения, и дальше этого города "челнок" (народное название данного вида туризма) не имеет права передвигаться. В-третьих, челночная виза всегда краткосрочная. Разрешение для путешествия по Китаю можно получить, только имея приглашение китайской стороны и только после долгих хождений по соответствующим инстанциям. А где найти знакомого китайца, который бы согласился возиться с оформлением приглашения в стране, где забюрокраченность еще большая, чем в России. В Германии китайскую визу мне поставили за три дня. Но тоже не без сюрприза: для немца виза стоит тридцать марок, на "русский" паспорт цена увеличена до ста двадцати. В мире много стран, дорого оценивающих визы у для россиян, очевидно, отвечающих взаимностью на дорогой въезд иностранцев в Россию. Удивительно, но чем беднее страны, тем лютее они обмениваются визовыми ценами с Россией.

Не только отсутствие денег мешает людям пуститься в дерзкое путешествие. Страх перед неведомым миром далекой страны ведет нас в тур фирму, где предлагают пляжи, отели и рестораны всего белого света. Путешествие на поводке у гида, организованное через тур фирму, тешит наше самолюбие, мы с самозабвением рассказываем приятелям о дорогом отдыхе, а в глубине души ощущаем неудовлетворение за бестолково потраченные деньги. Правда, тур фирмы показывают памятники древности. Но при их посещении запоминаются не сами памятники, а свора мошенников и попрошаек, перед которыми турист обязательно раскошелится, - ведь хочется раз в жизни почувствовать себя богатым. Не принимайте околачивающуюся около памятников толпу за народ той страны, в которую приехали. С ним можно познакомиться, лишь отправившись в самостоятельное путешествие, которое требует и самостоятельной подготовки. Это хлопотнее, но есть свои плюсы: путешествовать таким образом намного дешевле и есть возможность познакомиться с самыми разными людьми. А разве не люди всего более нам интересны?

Я ехал в горы, и мне помогали люди. Общаться можно и жестами, но какими бывают знакомства, когда в пути встречаются люди, говорящие на родном языке! Притом путешествовать помогают не только иностранные языки. Можно очень универсально пользоваться и нашим "великим, могучим" русским языком. Принято думать, что в чужой стране нам легко затеряться без языка. Но нет же. На русском языке говорят во всем мире. Русских и русскоязычных людей много, они встречаются и в самых затерянных уголках земли, разбросаны по всему свету.

В Китае Кульджа - городок рядовой и непримечательный, но для россиянина он все же необычный. Это самый русский город Поднебесной, некогда крупнейшая колония русской эмиграции в Азии. В Кульдже я надеялся убить сразу двух зайцев. Хотелось повстречаться с русскими эмигрантами, а затем выехать в направлении хребта Меридиального, к сердцу тянь-шаньских гор. Хотел повидать мощнейший горный массив с вершинами-красавицами Хан-Тенгри и Победа, а уже из этого района податься на Тибет - главную цель моего путешествия.

Европейские языки совсем не пригодны для путешествия по Китаю, но в Синьцзяне, самой большой провинции Китая, я чувствую себя уверенно, поскольку немного говорю по-казахски. Три года назад, попав первый раз в Китай, не зная ни одного китайского слова, я был очень удивлен схожестью уйгурского языка с казахским и обрадован, что пусть плохонько, но все же могу говорить, надо же ... в Китае.

Нагруженный рюкзаком, я продвигаюсь по одной из центральных улиц города Кульджи в сторону университета. В странах третьего мира в университетах вероятнее всего можно встретить людей, знающих хотя бы сносно русский язык. Спрашиваю, ломая уйгурский язык, у дежурного, можно ли найти в университете кого-нибудь, кто говорит по-русски. - Да ты что ли русский? - спрашивает меня по-русски дежурный. - Я учился в русской гимназии в Кульдже... Сейчас в университете никого нет, - каникулы... Здесь есть русское кладбище, там рядом живут русские, - они староверы. Иди туда. Он выпалил монолог, не обращая внимания на мое удивление, и препроводил меня на нужную улицу.

Россия богата отшельниками, но староверы - оригинальное явление прошлого. Оказывается, в Кульдже есть настоящая русская община староверов, сохранившая обычаи и русский язык XIX века, на котором говорило простонародье. Кержаки-староверы - приверженцы аскетизма, они избегают контактов с досужими людьми, неприветливо встречают незнакомых, абсолютно не допускают иноверцев на свои собрания. У них почти отсутствуют увеселительные мероприятия, они не строят церквей и не регламентируют свою религиозную общину, а браки заключают только с единоверцами.

Кержаки, гонимые официальной церковью, поселились в Китае с начала XIX века. Их устои и нравы так консервативны, что почти не изменились за два века. Исключением является лишь последнее поколение, которое не выдержало натиска новой жизни Китая и опасности кровосмешения.

Меня приняли гостеприимно, но соблюдались различные правила: например, не подавали руки в приветствиях и прощаниях, я не мог пользоваться посудой общины даже для того, чтобы напиться воды, мы не могли вместе принимать пищу, поскольку ей предшествовали молитвы, которых не должен видеть иноверец (таковы многочисленные запреты староверов). Но на мое любопытство дали все объяснения, много рассказали о Китае, о русских эмигрантах. Мне показали дома общины, кладбище, мастерскую по ремонту музыкальных инструментов, хлебопекарню, любезно позволили попариться в настоящей русской бане, которую соорудила община на удивление китайцам.

Удивительно, что за два века эти люди, живя в чужой стране, сохранили все ритуалы и внешние черты старины, которые давно забыты в современной русской жизни. Но остаться только древними староверами им все же не удалось. На них лежит сложный налет жизни и прошлого, и настоящего, и России, и Китая. А печать России на этих людях заметна сильнее, хоть родились и жили в Китае не только они, но и их деды.

В тридцатые - пятидесятые годы прошлого века русское население в Кульдже составляло несколько тысяч человек. Здесь были две русские гимназии, и гармошка вечерами собирала на спевки не только русских, но и уйгуров, и китайцев. Разными потоками собралась на чужбине эта деревня. Первыми в Кульджу пришли кержаки. В середине XIX века здесь была сосредоточена русская торговля и организовано русское консульство. В семидесятых - девяностых годах были организованы крупномасштабные переселения русских для усиления влияния России. Также сюда селились из России казахи, татары, узбеки, хорошо владеющие русским языком. Во время гражданской войны в Синьцзян бежали белогвардейцы генералов Дутова, Бакича, Новикова. В тридцатые годы XX столетия в Китай, переходя границу, ушли тысячи советских граждан, укрываясь от голода и сталинских репрессий, в сороковых - бежали дезертиры, прячась от войны с Японией и немецким фашизмом. Люди самых разных социальных слоев и судеб, разных представлений и понятий, привычек и навыков врастали в китайскую жизнь. Притуплялись прошлая боль и обиды, стали забываться давние события, русские отчасти растворялись браками в многонациональном Китае, а сохранившие свой язык и обычаи семьи стали обретать устойчивые черты национального меньшинства большой страны. Уже к концу Второй мировой войны в городе ощущалось общерусское сочувствие победе СССР над фашизмом, а когда открылись в Кульдже русские гимназии, то преподавание в них шло по купленным в СССР учебникам. Как бы ни менялась жизнь в России, и как бы ни были отгорожены границами русские, живущие в Китае, - манило их к Родине.

Семья Зозулиных, наверно, особенно приметная среди староверов Кульджи. В семье одиннадцать детей, все выросли и при деле. Некоторые живут своими семьями, но большинство при общине, где и родители. Вроде бы у каждого есть занятие, которое приносит заработок и можно жить, и все же на душе смятение: трудно найти спутника жизни. Многие русские ассимилировали среди китайцев, а оставшиеся - все родственники. Зозулины староверы - им полагается жениться на единоверцах. Наверное, они готовы нарушить запрет, но для россиян они не русские, а для китайцев - не китайцы. Трудно им найти людей по себе. И носят они в самих себе сомнения: русские они или китайцы, смогут ли создать семьи или обречены на одиночество, староверы ли они в стремительной новой жизни Китая. Теперь в Кульдже мало русских и больше стало ощущаться одиночество. Может, пуститься, как их предки, в эмиграцию? Многие русские Кульджи, уехав в лучшие времена в Австралию, вернулись назад в Китай. Десятилетием раньше еще хотелось на историческую Родину, теперь же россияне едут в Китай торговать и пугают рассказами о Родине. Да и есть ли у них Родина? Они знают русский язык, но совсем не знают русской жизни.

В мастерской музыкальных инструментов один из братьев Зозулиных играл для меня на баяне и гармошке русские мелодии, затем звучали казахские, уйгурские, монгольские пентатоники. Александр почти неграмотен: на его детство пришлась "культурная революция" Китая, по воле которой русская гимназия закрылась. Не имея общего образования, Александр, тем не менее, большой музыкальный авторитет в городе. Демонстрируя свое искусство, он внезапно спросил меня:
- А много людей из России уезжают?
- Миллионы эмигрировали за десятилетие.
- Все они будут несчастны, как и их дети, - вынес он приговор.
Его слова были сказаны без всякого сомнения, как выношенная всей жизнью истина. Истина, сформулированная по-библейски. В горах Тянь-Шаня есть замечательный снежный массив с высочайшими хребтами и вершинами, достигающий семикилометровой высоты. Здесь сердце Тянь-Шаня. Это удивительно красивый горный узел, а вершины Хан-Тенгри и пик Победы (7495 метров над уровнем моря) - вечно манящая мечта альпинистов. Массив занимает площади, уходящие на сотни километров, изломанные хребтами, ледовыми стенами, головокружительными ущельями и остроконечными вершинами. Район этот - вечный генератор, сотрясающий горы снежными штормами, электрическими разрядами, лавинами и ледопадами, селевыми срывами целых озер. Как ни велика необузданная стихия, как ни опасны эти горы, их восхитительная красота всегда будет заставлять испытывать волю альпинистов. Через это альпинистское Эльдорадо пролегает граница Казахстана и Китая, поэтому посещение этого района усложнено не только стихией гор, но и стихией... бюрократии.

Мне посчастливилось в одной из экспедиций прошлых времен видеть сердце Тянь-Шаня со стороны бывшего СССР, а теперь я планировал посетить этот узел со стороны Китая. Но где начинается пограничная зона в Китае - это государственная тайна. А вдруг в Китае нет такой зоны? И я решил ехать, пока не остановят. Ехать долго не пришлось. Меня остановили и, как у всех местных жителей, проверили паспорт. У местных была особая отметка о проживании в районе, я же был арестован. Меня тщательно изучали, долго смотрели документы и вещи, нашли русского переводчика, который говорил по-русски хуже, чем я по-уйгурски. Коверкая два языка, мы договорились, что на другой день я буду отправлен в районный центр, где смогу хлопотать о разрешении проезда. На следующий день я был отправлен попутной машиной, со строгим наказом водителю доставить меня в районную милицию. Водитель бдительно исполнил свой долг, но он, видимо, плохо разбирался в службах и завез меня к пожарным. Я тоже не был знаком с разновидностями китайских мундиров и долго выпрашивал у пожарных разрешения в пограничную зону. В конце концов, меня отправилив какой-то комитет, а те проводили в полицию. На удачу мне встретился китаец, хорошо говоривший по-русски, который изучал русский язык в Синьцзянском университете. Он согласился быть моим переводчиком в полиции, где я объяснил свою просьбу, и за час мне оформили разрешение на посещение нужного мне района.

Земля слухом полнится, а китайская особенно. Пока я раскатывал за разрешением в полицию, в далекую деревню около границы дошел слух, что задержали русского и отправили в районную полицию. В этой деревне жила русская семья, где решили, что русский, очевидно, пробивается к ним в гости, и глава семейства отправился на мои поиски.

Когда я получил в полиции разрешение и собирался уходить на поиски попутной машины, ко мне подошел солидный с умным лицом блондин, и мы растаяли друг перед другом в улыбке. Я понял, что он - русский, и он радовался встрече с земляком. Мы познакомились.
- Володя, меня вся семья просила, что б я тебя привез. Мы единственные русские в округе, в прошлом году к нам приезжали русские родственники из Австралии, мы так были рады с русскими поговорить. Поехали к нам, погостишь.
- Вы, наверное, Зимин, мне рассказывали о вас Зозулины.
- А вы Зозулиным родственник?
- Нет, я родственник всем цыганам и кибитка при мне, - показал я на рюкзак.
Отказать было невозможно. Оставив горы на потом, я поехал гостить. Для дорогого гостя (я был дорог уже тем, что русский) зарезали барана, мы ели свежатину, пельмени, блины со сметаной, казахский бешбармак, курт в прикуску к монгольскому солоноватому чаю и пили кумыс. Кухня была интернациональной, как и дух семьи. Родители Владимира Зимина бежали в Китай во времена голода в тридцать третьем году. Сам Владимир Владимирович родился и всегда жил в Китае, женился на монголке. У них пятеро детей, двое из которых выучились в Кульдже в русской гимназии и прекрасно говорят по-русски. Общесемейным языком является казахский, так как в деревне в основном проживают казахи. Все в семье знают уйгурский и китайский языки, а дети с мамой говорят иногда по-монгольски. Владимир Владимирович работает ветеринарным врачом, а за представительность и ум его выдвинули в Совет национальности Китая, где он представляет русскую национальность в Уйгурском автономном округе и раз в году в Пекине здоровается с министрами.

Младшая дочь Зиминых - двадцатилетняя интересная девица -уже успела поработать в русской школе в Кульдже. Я говорю ей:
- Тебе бы поступить учиться в России в Университет на восточный факультет, ты знаешь шесть языков - тебе бы цены не было.
- А пусть меня кто-нибудь замуж возьмет, - смеется Надежда.
Она психологией - китаянка, но все же будоражат воображение русские корни. Я был тронут радушием, душевностью и бескорыстием замечательной семьи. Барышни провожали меня до пограничной зоны.
Чтобы попасть в горы, нужно было отметиться еще в одной деревне у пограничников. Собственно, от этой деревни и начинались горы. Каждая отметка, печать или регистрация у китайских чиновников волнует иностранца, ибо все эти операции разворачиваются в отдельную эпопею событий. Девушки хотели мне помочь в качестве переводчиков, и мы вместе, приехав в нужную деревню, пошли в пограничную часть. В части нам сказали, что начальника сегодня нет, приходите завтра. Но мне только отметиться, разрешение у меня есть, вы, мол, можете меня сами отметить. Отметить мы можем, но только с разрешения начальника. Попререкавшись, я начал показывать письма, важно меня представляющие. Было у меня письмо и на китайском языке, переведенное с русского. Письма лучше не показывать, их будут долго читать, изучать, задавать глупые вопросы, потом всю информацию из писем перепишут в блокнот на уйгурский язык, поскольку я в уйгурском округе. Но хотелось получить отметку, если не сразу, то хотя бы сегодня. Позабавлявшись с письмами, три офицера наконец-то уяснили, что я фигура важная (иначе, откуда у меня столько писем, да еще на разных языках) и посоветовали поискать в деревне главного офицера, примерно указав, где его можно найти. Деревня большая, мы пустились на поиски, но начальника не нашли. Вернулись снова в пограничную часть... и надо же, там застали начальника, который должен был прийти на службу только завтра. Ее начальник позвонил своему начальнику в Урумчи - столицу Синьцзяна и оттуда ответили, что пограничная служба не подчиняется гражданской полиции, и меня пропустят только в случае, если я буду иметь письменное разрешение Главной пограничной полиции из Пекина. Если сверху отказали, в Китае это больше, чем закон. Я был ошарашен. Но откуда же мне знать все эти китайские субординации. Да, чиновники редко осознают, кто они есть и какую грязную роль выполняют. У них есть инструкции, которые они беспрекословно выполняют и душат людей справками, запретами, нормативами. Они благоговеют перед инструкциями и гордятся исполнением своего долга.

С китайской стороны хребет Меридиальный по рельефу более доступен. К массиву - снежной громаде - выводит низкий перевал, через который по осени даже гоняют скот пастухи, и с этого перевала в обе стороны расходятся высочайшие пики, каждый из которых - отдельная гора, выше легендарного Эльбруса. Я находился меньше чем в сотне километров от перевала, уже видел в небесах взлетную вершину Хан-Тенгри, но путь мне был закрыт чиновниками. Расстроенный я возвращался в Куль-джу, чтобы объехать половину Китая и заехать на Тибет по другой дороге.

Пропусти меня бюрократы без лишнего контроля, я сходил бы в горы и проехал пограничную зону, не заметив ее. По вине бдительных пограничников я так много накатался в этом районе, что знал местность, пограничные части и дежурные пункты лучше любого шпиона - вот ведь в чем еще нелепость бюрократии. Кстати, о шпионах. В пограничных районах пропаганда сделала свое дело: многие в иностранцах видят шпионов.

Объехать горные хребты я мог только через Урумчи - столицу Синьцзяна. Русские встречи скрашивали мою неудавшуюся тянь-шаньскую альпинистскую программу. К тому же впереди была надежда увидеть Тибет - величайшие горы земли.

В Монголкуре, районном центре, я зашел в дом, в котором проживает русская. Вот уж поистине наша национальная черта: меня везде угощали. За столом хозяйка Рая рассказала о своей судьбе. Мама - русская, научила детей русскому языку, хотя дети учились в китайской школе, папа - китаец. В 1962 году в советскую "оттепель" многие русские вернулись на Родину. Рая была еще подростком и осталась с мамой, которая не хотела покидать своего мужа. В семье Раи ни дети, ни внуки не знают русского языка, но к русским все относятся с почтением, в том числе и ее муж-китаец. Рая жалеет, что не уехала в молодости на родину.

В Китае на все виды транспорта стоимость билетов для иностранцев многократно дороже, чем для соотечественников. Подобная несправедливость узаконена и в России. В одном и том же автобусе или поезде на равноценных местах люди едут по разным ценам, то есть оценивается не себестоимость проезда, а национальная принадлежность. Такое обирание устроено, очевидно, для того, чтобы у иностранца остались незабываемые впечатления от путешествия за рубежом. Есть такие туристские центры, где увеличенные цены для иностранцев определились, но часто цена назначается по аппетиту кассира или наоборот, зависит от того, насколько клиент "прибеднился". Иностранцы, давно путешествующие по Китаю, шутки ради спрашивают только въехавших собратьев, кто насколько раскошелился. Цены редко совпадают. Люди с рюкзаками - это не те, кто степенно отдыхает в дорогих отелях, это, как правило, люди скромных достатков, а голь, как известно, на выдумки хитра. Матерые путешественники давно запаслись студенческими билетами, инвалидными справками, определенным выражением лица.

В Синьцзяне мне было еще проще: я немного знал тюркские языкы, просил уйгура купить билет и спокойно ехал по дешевому для китайцев тарифу. Но из Кульджи в Урумчи часто ездят русские торговцы, это самая "русская" линия, которая выходит на трассу, уходящую в Казахстан (под русскими я подразумеваю граждан бывшего СССР). А там, где проехало несколько русских, даже китайцы догадываются установить особый контроль. Однако я не блондин, а с бородой и пообгоревшего в путешествии меня на Кавказе за брата принимали, в Китае я мог сойти за уйгура (сами уйгуры часто принимали меня за пакистанца, которые едут в Синьцзян по налаженной линии Каракорумского шоссе-каньона). Словом, моя глубоко азиатская внешность помогала и здесь, на линии контроля, кататься по китайским ценам -главное спрятать рюкзак от контролеров. К сожалению, такая внешность имеет обратный эффект в столице моей родины. И, несмотря на то, что в паспорте ясно написано "русский", милиционеры многократно задерживали меня, как "лицо кавказской национальности", для установления личности.

Город Урумчи - столица Синьцзяна, в нем полтора миллиона жителей, и здесь бурлит русская жизнь. Принято думать про зарубежную Азию и Африку, что там трудно увидеть русского человека. Это не так. В каждом миллионном городе не может не быть русской жизни, в какой бы части света этот город ни находился. Многие иностранцы третьего мира выучились в СССР и по старой памяти хорошо к нам относятся. В крупных городах, в университетах, как правило, есть русский факультет, отделение или, в крайнем случае, несколько профессоров, говорящих по-русски. Посольство, Русский культурный центр, клубы, университеты, музеи, а в последнее десятилетие и базары собирают всю эту русскоговорящую публику. И наш великий могучий русский язык в путешествии не менее поможет, чем международный английский.

Три года назад, попав в незнакомый китайский город Урумчи, я, недолго думая, направился в университет в надежде встретить знающего русский язык человека, чтобы получить подсказки для путешествия по Китаю. Студенты - народ досужий - привели меня сразу к преподавателям русского языка из казахстанского университета, которые работали по договору в Синьцзянском университете. Эра Камепьевна и молоденькая Ира перезнакомили меня со студентами, очевидно, нуждавшимися в практике русского языка, и уже на другой день мы выехали вместе на неделю путешествовать. В ста километрах от Урумчи есть горы Богдо-Уло со снежной вершиной высотой пять с половиной километров, и в этих, горах - огромное красивое озеро, охваченное кольцом тянь-шаньских елей. Мы жили в палатках, купались в озере, ходили в горы, у костра под гитару пели песни Окуджавы, Визбора, Никитиных. Я учил китаянок варить русский борщ. Чем хороши такие знакомства: они без натяжки и естественно разворачиваются в событие и навсегда остаются в памяти добрыми воспоминаниями. Мы подружились. Изучающим русский язык и культуру, конечно, интересен русский. А как интересны для путешественника настоящие китайцы, да еще расспросить можно по-русски. Когда видишь новую страну, людей, возникает много вопросов.

Один из студентов после похода поехал со мной дальше, в Сиань - древнюю столицу Китая, и там познакомил меня со славистами. Ребята показали мне город, снова были песни под гитару. Новая знакомая, двадцатичетырехлетняя преподавательница русского языка, сразила меня знанием русской литературы и исключительно китайским дамским обаянием. Она, не посетив ни разу Россию, говорила без акцента и на зависть русским знала русскую классику, читая книги в оригиналах. Новые знакомые дали мне адрес русского преподавателя-китаиста из Киева в Пекине.

Анатолий Степанович Шанин, человек ироничный, но непрактичный, как большинство ученых, вопрошал:
- Я знаю основательно Китай, язык и народ, но я бы не собрался ехать через всю страну. Как же ты пустился в такое путешествие?
- Вы, Анатолий Степанович, - интеллигент и вам это трудно понять, а посмотрите на наших торгашей: они без языка (вернее сказать, с одним матерным) и через весь Китай проносятся.
- Ты вот меня, Володя, упрекаешь в интеллигентности, а ведь они всю жизнь здесь прокатаются, а Китая, кроме китайского барахла, знать не будут. Китай - страна особая, интереснейшая, - влюбленно заключал он.

Но вернемся из Пекина в Урумчи. Там живет легендарная личность, представляющая особый интерес для русских. В прошлом, путешествуя по Китаю, мне не удалось встретиться с этим человеком, теперь же я расспрашивал русских, как найти китайца, написавшего на русском языке книгу о наших эмигрантах в Китае.

В урумчинской русской церкви меня вывели на племянника писателя, а затем мы встретились с автором книги у него дома. Шу-мутун Уджала даже не китаец, он - шибинец, представитель малой народности, некогда жившей в Маньчжурии, которую в XVII веке император за непокорность перевел в Синьцзян. Эта народность сохранила свою письменность и сейчас проживает в автономном уезде Чапчал. В Китае шибинцы почитаются за склонность к музыке и познаниям. Отец Шумуту-на был китайским послом в городе Верный (ныне город Алма-Ата), сын учился в русской гимназии, затем два курса в Горном институте Алма-Аты. В тридцать седьмом году по требованию советской стороны Шумутун был выслан в Китай. Во времена "культурной революции" он был осужден и четыре с половиной года находился под домашним арестом. После освобождения вновь трудился, но из-за сложных отношений Китая с СССР знающие русский язык люди спросом не пользовались, и Шумутун находился на скромной должности преподавателя. После ухода на пенсию его избрали в Совет национальности, который как раз принял решение написать историю малых народов Китая. Первоначально Шумутун пытался найти человека из русских, кто бы взялся за написание книги. Но не найдя желающих, он выполнил эту работу сам. Сразу после написания книга была издана на русском языке в "Издательстве литературы на иностранных языках" под названием "Этнические русские в Китае". Шумутун также пишет статьи и переводит книги на шибинский язык. Мы, русские, обязаны этому мудрому старцу за книгу о наших соотечественниках, причем написанную по-русски. Шумутуну восемьдесят два года, и он ведет насыщенную творческую жизнь.

Многолик китайский базар: здесь все народы мира обманывают друг друга. В Шанхае торгуют оптом и по-европейски проворачивают банковские сделки. Самолеты, корабли и поезда транспортируют громады товара. В глухой же деревне кули торгуется в лавке за каждую луковицу и везет товар домой на ослике. Город Урумчи - это автономная столица, а Синьцзян - отсталая область Китая. На базарах Урумчи перемешано все: здесь торгуют как в мощном Шанхае и как в заброшенной деревне. Глубокое средневековье соседствует с индустриальной мощью города-конгломерата.

Если спросить в Урумчи базар Бинджян-Бинго, китаец улыбнется с пониманием: значит, вы русский. Вблизи базара китайские и уйгурские надписи меняются на русские. Здесь русского люда тьма. Здесь все народы всех теперь свободных государств бывшего СССР, общающиеся между собой по-русски.

Базар Бинджян-Бинго сосредотачивается в п-образном трехэтажном здании, в котором не менее пятисот комнат. В каждой комнате - три-четыре продавца, при том двое из них, как правило, симпатичные молодые китаянки, говорящие по-русски. Большинство из них выучились русскому языку в китайских университетах, а многие - самостоятельно, побуждаемые спросом на переводчиков из-за наплыва русских закупщиков. Помимо тысячи или двух русскоговорящих китайцев, здесь толкутся ежедневно несколько тысяч граждан нашей необъятной Родины. На этом базаре, где торгуют оптом и в розницу, не слышно криков зазывал. В комнатах представлены образцы товаров, и можно сразу покупать, а после заключения оптовой сделки товар подвозится покупателю в условленное место.

Среди этой суетливой публики, обремененной выгодой, постороннему посетителю трудно заподозрить, что он находится в Китае. Прибалты, кавказцы, Украина, вся Россия и средняя Азия представлены здесь, и все говорят по-русски, включая китайцев. У всех серьезные намерения, все заняты покупками, и наши граждане не очень-то пускаются в разговоры с незнакомцем. Там, где деньги - там и проходимцы и лучше быть осторожнее с посторонними. Напуганные хаосом последнего десятилетия наши общительные, душевные и в массе своей доверчивые люди осторожно приглядываются к новому знакомому. Никогда наши люди не были так напуганы друг другом, как в хваленое новое время. Пусть читателю не подумается, что автор этих строк уж очень любил старое время. В старом времени было много хорошего и столько же больного. Но почему же жизнь наша и мы вместе с ней повернули от полубольного состояния к идиотизму? Тяжелые думы навевают русские базары всего мира, если хоть на минуту отвлечься от покупок. Почему русские заполнили все базары мира и ничего не продают, а только покупают? Почему нет российских товаров ни в мире, ни в самой России? Почему Россия не производит самых обиходных товаров, а скупает их по всему свету? Почему половина россиян скитается по базарам мира, самих себя облагая "черным" налогом, взимаемым двумя пограничными сторонами? Почему Китай производит товары и продает, а технически более оснащенная Россия покупает чужие товары? Почему Великий Китай производит товары, а Великая Россия только покупает?

Около базара расположились столовые, кафе, закусочные, рестораны, чайханы, достарханы, благоухающие вкуснейшими запахами и особенными восточными специями. Здесь так же можно заказать борщ, вареники, галушки, пельмени, уху. Вообще, если даже вы капризны в еде, но у вас есть один доллар, вы будете довольны ужином.

Поесть (первая радость человека) в китайском городе можно на каждом углу. А главное, что эти углы доступны по ценам всем китайцам. Голодают многие и в самой богатой Америке и в разоренной Африке. Китай - страна третьего мира и самое многочисленное государство земли, однако проблема голода здесь наименее острая. Китай экспортирует и импортирует продукты питания и все же миллиард человек кормится в основе со своей земли и кормится хорошо. Глядя на китайское изобилие пищи, любого гражданина нашей невероятно богатой ресурсами и возможностями страны (стран бывшего СССР), посетившего Китай, мучает вопрос: почему китаец сыт, а мы стоим с протянутой рукой и ждем инвестиций (яснее сказать, чужих денег, которые нас втягивают в еще большие долги) от дяди Сэма?

Почему китайцы не порабощают себя иностранным капиталом, а растят помидоры сами и почему в России невыгодно выращивать помидоры, а выгодно делать долги, ничего не производить и покупать помидоры за морем? Кто те люди в нашей стране, что делают из страны рынок сбыта для других стран и миллиардно богатеют за счет этого? Почему китайское правительство, какое бы оно ни было, не продает свою страну и свой народ, а мы проданы? Почему в Китае сыты все, а у нас - избранные?

За большим столом в компании шоферов я, уплетая манты, слушаю рассказы дальнобойщиков (так себя называют шофера дальних рейсов). Богатый ужин, как полагается, подбадривается водочкой.
- Володя, а сколько ты платишь за "яму"? - спрашивает меня Алик, дагестанец, живущий в Алма-Ате.
- За какую такую яму? - не понимаю я. Компания рассмеялась. "Ямой" наш народ называет таможенную службу. Сколько ни вали туда денег - все провалится. Никогда не засыпать эту яму.

В бесчисленных забегаловках базара я познакомился с русскоговорящим китайским евреем (!), которого в семилетнем возрасте увезли из России в Китай родственники. В Китае прошла вся его жизнь, но, благодаря общению с русскими, язык он не забыл. Его зовут Виктор, а по-китайски почему-то Чишаньлун. Виктор Александрович удивляет всех интересующихся его возрастом. На вид ему не более пятидесяти лет, в действительности - восемьдесят один год. Этот почтенный человек пригласил меня посетить центральную площадь города Урумчи, где по вечерам организуются танцы. Сотни пар кружатся на площади в вальсе, и Виктор был в их числе. Он любит потанцевать с молодушками.

Перед тем как идти на танцевальную площадь, я пригласил с собой новых знакомых, с завистью относящихся к моим путешествиям. Они сетовали, что кроме базаров и товара они в Китае ничего не видели, хотя на торги приезжают часто. Я блеснул эрудицией: рассказал, что в Урумчи и окрестностях интересного, каким образом и куда можно съездить. Они слушали рассказ, удивлялись и восхищались, но со мной, конечно, не пошли, как не ходили никуда и прежде. И, по обыкновению, пошли в китайский ресторан пить русскую водку.

Кого только не встретишь на русском базаре. Меня знакомили даже с родственниками убитого в Китае генерала Дутова. Сидя за столиком с благородным родственником, я удивился, когда ко мне подошел китаец с просьбой найти его родного брата, проживающего в Германии. Судьба этого китайца многими летами была связана с Россией. Просьба необычная, и он начал рассказывать о себе. В двадцатитрехлетнем возрасте во время "культурной революции" Ахмет (назовем его так условно по-уйгурски) бежал в СССР. После долгих процедур он был поселен в отдаленной казахской деревне без права выезда даже в свой районный центр, где прожил семнадцать лет. Ахмет угодил из китайского заключения в советское. Вернее, его вообще никуда не заключали, он считался свободным, но выезжать никуда не мог -дал подписку. С началом "перестройки" он поехал в Китай под видом посещения родственников и остался там жить. Теперь он женат на уйгурке и счастлив в семейной жизни. Китайцы предлагали ему (хорошо, что не обязывали) свое гражданство, но наученный всей жизнью Ахмет довольствуется советским паспортом. Оказывается, без гражданства легче затеряться и меньше "опекают" власти. В Китае с советским паспортом и видом на жительство он не подчиняется казахстанским властям, также и китайцы не сильно его беспокоят, поскольку он не гражданин Китая.

В этой стране поразительное изобилие товаров на базарах. Но не только базары ставят в тупик наш народ демонстрацией мощи китайского производства. Выезжающая из Китая в Россию и Казахстан наша публика не перестает удивляться, как меняется земля-матушка после пересечения границы. Китайские ухоженные и богатые сельхозпродуктами поля при переезде границы вдруг сменяются безотрадными, выгоревшими степями или пустынями, где даже не пасется скот. Крупная река Или, уходящая в Казахстан, тоже прерывает орошение полей вместе с пересечением китайско-казахской границы. В Китае же дымят и парят заводы и фабрики, нескончаемыми потоками несутся поезда и грузовики, наполненные товарами и сырьем, на полях весь день трудятся люди, в степи пасется скот. Боже мой! Какие огромные стада яков пасутся на Тибете. В Китае доля ручного труда намного больше, чем в России, однако и это существенное обстоятельство не мешает изобилию благ в этой стране. Все работают. Не мешает стране рядом находящаяся Япония с более конкурентоспособным производством. После рабочего дня жизнь переносится на улицы и площади. Что особенно бросается в глаза, так это китайское строительство. Города Китая практически выстроены за последнее десятилетие и год от года это строительство все мощнее. Строятся частные дома для крестьянства и многоэтажные корпуса для горожан. Районные и областные города строятся не домами, а целыми улицами.

В Китае грязно, но уже не везде, основная масса китайского населения темнее и невежественнее российского, однако страна поднимается. Конечно, как ни тяжело стране расти экономически, культуру народа поднимать еще тяжелее: каким человек вырастает и к чему привыкает в детстве, таким и остается на всю жизнь. Трудно сказать, каковы будут успехи китайцев в просвещении миллиардной массы (это трудно, сказать обо всем мире, ибо весь мир старательней одурачивают, чем просвещают), но экономический рост Китая за последние годы удивляет мир.

Удивительны и занимательны заграничные встречи русскоговорящей братии. Русский язык - это ключ, которым нам можно пользоваться во всем мире. Я находил соотечественников в маленьких поселках Сахары, в глубокой Амазонии, в Сирии, в Иране, Индии... везде, во всех странах. Мое кратковременное пребывание в любой стране поверхностно, и более детально увидеть страну мне помогали все, кто говорит по-русски. В любой самой далекой стране можно повстречать нашего брата, гонимого заработком, судьбой и страстью к жизни. Врачи, нефтяники, моряки, странствующие деятели искусства, пилигримы, эмигранты всех поколений, жены иностранцев, выучившихся в СССР и сами их мужья, полюбившие нашу страну - все они нам в пути помощники и никто лучше их не расскажет нам о далеких странах.